Советский государственный гимн, у которого нынешний российский унаследовал музыку и общий смысл текста, считается одним из наиболее торжественных и патетических среди всех имеющихся в мире. Потому особенно любопытно, что после своего появления у одних граждан СССР новый гимн вызвал недоумение, а у других – неприятие. Историю того, почему народ увидел в гимне предательство ленинских идей, восстановила «Наша Версия».
С момента образования в 1922 году Советского Союза официальным гимном страны считался «Интернационал». Французский марш Пьера Дегейтера, посвящённый восстанию Парижской коммуны, полностью отвечал политике первого в мире государства рабочих и крестьян, призывая до основания разрушить «мир насилья». Почему же в разгар Великой Отечественной войны вдруг потребовалось его менять? Ответ прост: к этому времени необходимость педалирования конфронтации между СССР и капиталистическими странами стала не только неактуальной, но даже вредной. Теперь Советский Союз вместе с США и Великобританией воевал против фашистской Германии, подписывал с ними договоры о сотрудничестве и демонстрировал дружбу, отчего использование «Интернационала» выглядело неуместно. В результате в середине 1942 года Сталин поручил начать работу над созданием нового гимна.
Правительственную комиссию возглавил Климент Ворошилов. Для современной войны боевые навыки маршала Гражданской оказались неподходящими, потому его решили использовать в другой сфере – Ворошилов был известен своей любовью к театру, балету и вообще к искусству.
Вполне естественно, что к почётной задаче по созданию государственного гимна решили приобщиться практически все ведущие поэты и композиторы страны. Однако ни один из них, как оказалось, не представлял, что именно требуется создать, потому брали не только умением, но и числом. Так, поэт Семён Кирсанов «изваял» 11 вариантов гимна, Василий Лебедев-Кумач – 5, Сергей Михалков и Габриэль Эль-Регистан написали 4 версии текста. В свою очередь, 40 композиторов представили 55 вариантов музыки.
«11 августа 1943 года в Бетховенском зале Большого театра заслушали первые представленные восемью композиторами произведения, – писал в своём дневнике адъютант Ворошилова Л. Китаев. – По единодушному признанию всех присутствовавших, ни один из представленных вариантов не отвечал предъявленным требованиям. Наилучшими были музыка Шостаковича на текст тт. Михалкова и Эль-Регистана».
Муки гимнотворчества
Сам Сергей Михалков позже рассказывал, что в гонку по созданию гимна они с Эль-Регистаном решили включиться случайно и сочиняли текст между делом, совершенно не надеясь на победу и даже не зная, кто занимается отбором текста. Хотя это скорее было только кокетством – так, Михалков лично писал Ворошилову, пробивая музыку Шостаковича. Как бы то ни было, но их с Эль-Регистаном вариант в итоге был признан лучшим. Точнее, не лучшим, а наиболее подходящим – в текст требовалось ещё внести кардинальные коррективы. Ворошилов передал пожелания: гимн должен быть простым, чтобы его мог петь любой «независимо от культурного уровня», но при этом торжественным.
За два дня авторы написали ещё три варианта текста, которые на этот раз легли на стол Сталину. Однако и здесь у вождя возникли вопросы. Не понравилась ему уже сама первая строчка: «Свободных народов союз благородный» – мол, слишком напоминает «ваше благородие». Заодно высокий рецензент предложил исправить звучавшую слишком уж угодливо строку «Нас вырастил Сталин – избранник народа». Нашлись и другие замечания.
Рихтовка текста велась прямо с колёс – авторам выделили кабинет в Кремле. За четыре часа было написано семь новых вариантов припева. Естественно, что в такой спешке не обошлось без накладок.
«Мы сделали вариант седьмой «а» и новый припев, причём последние две строки звучали так: «Фашистские полчища мы побеждали. Мы били, мы бьём их и будем их бить!» – вспоминал Эль-Регистан. – Прочли Китаеву, он обратил внимание, что «мы бьём их» при пении сливается. Это очень понравилось Ворошилову. Мы очень смеялись, причём я сказал, что это совсем неплохо для деревни. Он согласился, хохотал и говорил: «Е… их! Это неплохо, если б это не был гимн!»
23 октября после очередных замечаний Сталина текст был утверждён. Но что делать с музыкой? В мелодии Шостаковича в Кремле к тому моменту разочаровались. Сталин посоветовал обратить внимание на написанный ещё в 1938 году Гимн партии большевиков композитора Александрова, который также участвовал в конкурсе. Однако авторы писали текст совсем под другой такт – для александровской мелодии потребовалось бы переделать припев. Но разве можно отказаться? В итоге 14 декабря постановлением Политбюро «О Гимне Союза Советских Социалистических Республик» текст Михалкова – Эль-Регистана и музыка Александрова были утверждены официально и окончательно.
«Михалков и Эль-Регистан с задачей не справились»
Вот только далеко не все советские граждане с воодушевлением приняли новый государственный гимн. Прежде всего потому, что ни для кого не являлось секретом, какими причинами была обусловлена его замена. Так, в конце декабря 1943 года начальник СМЕРШ Абакумов направил на имя Сталина секретную записку, в которой описывал подслушанные контрразведчиками разговоры офицеров РККА по поводу нового гимна. Практически все сходились во мнении: ставший привычным «Интернационал» убрали, чтобы потрафить американцам и англичанам. В таком решении вкупе с ликвидацией Коминтерна военные видели едва ли не предательство ленинских принципов.
«Всё это делается под большим влиянием союзников. Они диктуют свою волю, тем более им это удаётся сейчас, когда наша страна серьёзно обессилена в войне и с их волей приходится считаться. Поэтому приходится отказываться от гимна, который завоёван кровью рабочих», – приводил Абакумов слова преподавателя Высших политических курсов подполковника Воробьёва.
Звучали и более категоричные мнения. К примеру, старший помощник начальника отдела боевой подготовки штаба Белорусского фронта майор Ворков прямо заявлял, что изменить гимн Сталина заставили Черчилль и Рузвельт: «В нём было сказано «весь мир насилья мы разрушим до основанья», что им не нравилось». А начальник отделения Главного интендантского управления полковник Крылов, отмечая «низкопоклонство перед Западом», сказал, что если власть и дальше будет так заигрывать с союзниками, то гимном может стать «Боже, царя храни». Всего в записке Абакумова приводилось свыше 40 фамилий офицеров, резко высказавшихся против принятия михалковско-александровского творения. Любопытно, что имена авторов наиболее дерзких высказываний Сталин подчеркнул карандашом, сопроводив резолюцией: «Важно. Нужно кое-кого пощупать».
Впрочем, неприятие гимна возникло не только в войсках и не только на политической основе – очень скоро в Кремль потоком пошли письма, авторы которых выражали недовольство музыкой и особенно текстом, где граждане нашли многочисленные смысловые неувязки.
«Опубликование текста нового Гимна СССР я ожидал с большим нетерпением, – писал в Совнарком рабочий А. Иванов. – Но я был глубоко разочарован. В первых двух строках гимна говорится, что «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь», а в следующих двух строках, что «единый, могучий Советский Союз» создан волей народов. В первом четверостишии есть «сплотила», во втором – «оплот». Неужели у двух стихотворцев настолько ограниченный ассортимент слов? Если «нам сияло солнце свободы», то зачем же в таком случае понадобилось Ленину «озарять нам путь»? Ведь это получается вроде «днём с огнём»… «Нас вырастил Сталин». Кого нас? Народ? «На верность народу»? Выходит, что тов. Сталин вырастил народ на верность самому себе, то есть народу. «Мы в битвах решаем судьбу поколений». Только ли в битвах решается судьба поколений? «Мы к славе Отчизну свою поведём»? Когда поведём? Разве наша Отчизна до этого времени шла не к славе и не продолжает к ней идти в настоящее время? С глубоким прискорбием приходится констатировать тот факт, что Михалков и Эль-Регистан с порученной задачей не справились».
Отсутствие горячей народной любви к новому гимну привело к тому, что в 1946 году ЦК принял постановление о его популяризации. Произошло это, кстати, после письма Сергея Михалкова к Ворошилову, где он сетовал, что «внедрение гимна в широкие массы не стоит на должной высоте». Что же касается критики его детища, то, как свидетельствует исторический анекдот, все замечания поэт однажды срезал хлёстким ответом: «Г**но не г**но, а слушать будете стоя».
Игорь Киян
Общероссийская газета независимых журналистских расследований «Наша версия»
